Юноше, обдумывающему жизнь
К 160-летию со Дня рождения Адама Богдановича
Наш мартовский календарь памятных дат завершает юбилей Адама Егоровича Богдановича - белорусского фольклориста, этнографа и мемуариста, педагога и языковеда, историка культуры, общественного деятеля, книголюба, отца классика белорусской поэзии Максима Богдановича, близкого друга и свояка Максима Горького. Каждая из этих характеристик скрывает за собой интереснейшие факты биографии А. Е. Богдановича и достойна подробного исследования. Почти 79 лет его жизни вместили в себя и историю трагической любви, и проклятье неизлечимой болезни, и ранний уход горячо любимых детей, и трагические события истории начала ХХ века… Что помогло ему выстоять, не сломаться, стать опорой для сыновей и близких? Характер. Крестьянская закалка. Воспитание. Вера. Творчество. И каждодневная работа, работа, работа…
Сегодня речь пойдет о начале жизненного пути этого замечательного человека. Ведь именно в детстве и юности идет закладка личностного стержня, формируются ценности, определяющие человеческую судьбу, которая очень часто складывается не благодаря, а вопреки обстоятельствам.
Адам Егорович, а точнее Адольф Юрьевич, Богданович родился 25 марта старого стиля (7 апреля н.ст.) 1862 года в местечке Холопеничи Минской губернии (теперь г.п. Холопеничи Крупского района Минской обл.). В свидетельстве, выданном Минской духовной консисторией в 1896 году, указано, что Адам Георгиев Богданович родился 20 марта 1862 года и был крещен 25 марта того же года. Однако в автобиографии А.Богданович писал, ссылаясь на слова бабушки, что родился он на Благовещенье, 25 марта.
Так в большинстве источников и упоминается сразу две возможные даты его рождения. Не меньше путаницы и с именами. При крещении мальчик получил имя Адольф (Адолік, как звали его дома), которое позже, в 16-летнем возрасте, при записи в метрику было исправлено на Адам. К этому были свои причины: юноша собирался поступать в учительскую семинарию, куда принимали лишь православных. Семейных распрей при этом не было, т.к. веротерпимость была одной из устойчивых черт в белорусской глубинке. Отец Адама— Егор Лукьянович Богданович, православный, мать — Анелия Фоминична Осьмак, католичка. И так из поколения в поколение. Сам А Богданович писал об этом: “…что такое представлял из себя прадед Казимир Лисовский… Бабушка Рузаля говорила, что был он из шляхты и свои патэнты хранил в клубках ниток… Был он католик, а прабабка Христина – униатка. В таких смешанных семьях и дети в старину были разноверными: сыновья по отцовой вере, а дочери по материнской. Поэтому моя бабушка Рузаля была униаткой, а младший брат, мой двоюродный дед Винцесь, – католиком. Такое разноверие в одной семье вело к взаимной веротерпимости, тем более, что все одинаково молились и одни и те же молитвы читали. И ходили одинаково и в церковь, и в костел. Бабушка Рузаля с умилением рассказывала, как крестные ходы из церкви и из костела, на Крещение, на Вознесение и в другие особые дни шли навстречу друг другу и, сойдясь, объединялись в один общий ход и шли вместе. Словом – религиозной розни не чувствовалось, и я в детстве ее не наблюдал.”
Родители будущего этнографа были крепостными помещика Доменика Лаппо. А. Богданович в своих воспоминаниях писал: “Я — крестьянин. Отец мой, Юрий Лукьянович, был крепостным, дворовым, повар по профессии, принадлежал к Косаричскому сельскому обществу Лясковичской волости Бобруйского уезда; к этому обществу и я был приписан вплоть до увольнения для поступления на государственную службу. Дед мой, Лукьян Степанович, был также дворовый — садовник; жена его звалась Арина Ивановна, по фамилии Юневич. Мой прадед, Степан, по-видимому, первый стал носить фамилию Богданович, по фамилии своего отчима Никифора Богдановича. Что касается моей матушки Анэли, то она, будучи человеком удивительно кроткой и возвышенной души, с тонким чувством такта, вместе с тем обладала замечательными математическими способностями: будучи неграмотной, она по чутью решала нелегкие алгебраические задачи, облегчая мне получение первенства перед другими учениками, и, например, число 7 возводила в 5-ю и в 6-ю степень. Сверх того, она была прекрасной рассказчицей народных сказок,— дар, несомненно, поэтический,— унаследовав эту способность частично от своей матери Рузали Казимировны Осьмак, обладавшей этим даром в высокой степени». Вообще, А.Богданович уверял, что помнил себя с двух лет. Он знал массу подробностей о своих предках с отцовской и материнской стороны, что для выходца из крепостных было совсем необычно.
Источником формирования моральных и эстетических качеств Адама явилась семья. По утверждению известного литературоведа Ю.С. Пширкова «именно отсюда вынес он глубокую любовь и уважение к книге, знание народной жизни, народного творчества. Отец и дядя (по матери), большие почитатели грамоты и писательского мастерства, любовно пестовали в мальчике интерес к книге, мать и особенно бабушка явились для ребенка первыми открывателями искусства, заставив его почувствовать красоту и очарование народных песен, сказок и легенд».
Бедность и нужда рано лишили мальчика детства. В семь лет Адама определили в имение, а с десяти он уже – поденщик, получая попеременно по 10, 15, 20 и, наконец, к 13 годам по 25 копеек в день. Поденная работа имела сезонный характер. Зимой Адам учился в школе, где не было деления на группы. Каждый ученик шел от книги к книге. Одолевал одну, ему давали другую. Богданович выделялся среди учащихся особой прилежностью и пытливостью, а поэтому быстро обгонял даже старших учеников.
Адам очень любил свои родные Холопеничи. Он даже написал о них книгу, записал более 50 сказок, рассказанных ему матерью и бабушкой. И потом, уже в Ярославле, по этим сказкам его сын Максим изучал белорусский язык.
Будучи дворовым (поваром) помещика, отец Адама при «освобождении» от крепостной зависимости земельного надела не получил. Семья Богдановичей оказалась в крайне тяжелом положении и вынуждена была на заработки переезжать с места на место, оказавшись в 1870 г. в Минске.
Ночались минские «университеты» Адама: у кондитера, оружейника, кузнеца, в мастерских железнодорожного депо, опять у кондитера… “По второму приезду в Минск, - вспоминал позднее А.Богданович, - мы вновь обсуждали с отцом, как мне быть. Я знал, что в Несвиже и Молодечне есть учительские семинарии, куда принимают крестьян, но мне еще не было полных 16 лет, и отец был против этого. Он повторял ходячее в крестьянстве мнение, что ученые в Бога не веруют и родителей не почитают. И приводил еще тот довод, что слишком много развелось ученых и девать их некуда. – Кинь палку в собаку: промахнешься – попадешь в ученого!”
Но несмотря на несогласие отца, собравшись с духом, Адам тайно ночью ушел от кондитера Шенинга. Один из товарищей “…помог мне нести на Московский поезд мои вещички, из которых самым тяжелым грузом были книги,” - вспоминал А.Е.Богданович. “Материнскую подушонку я загодя продал на Нижнем рынке за рубль. Я не мог уйти открыто, ибо хозяин меня бы удержал при помощи полиции: это был горячий сезон заготовки варений, когда рабочие руки очень нужны. Я вышел пусть не на широкую, но на настоящую свою дорогу, которая вела туда, куда я сам идти хотел.”
Так он оказался в Несвиже. Осенью 1879 года А.Е. Богданович успешно выдержал вступительные экзамен в Несвижскую учительскую семинарию. Программа семинарии, составленная К.Д. Ушинским, была очень обширной и предусматривала подготовку достаточно образованных и обладающих необходимыми практическими навыками народных учителей. Здесь скромные, трудолюбивые мужичьи дети «грызли» науку, здесь рождалось их самосознание и будущность.
"Моя alma mater" — так называл семинарию Адам Богданович. В своих воспоминаниях он отвел этому "крестьянскому университету" особый раздел, где описал архитектуру здания, его историю, отметил роль семинарии в системе тогдашнего образования в Беларуси.
Из числа наиболее способных и активных семинаристов Адам Богданович организовал кружок самообразования. «По вечерам в кругу товарищей читались произведения классиков русской и зарубежной литературы, часто далеко выходившие за пределы программных требований».
Семинарская библиотека стала настоящей сокровищницей для Адама: никогда еще книги не были так близки и доступны ему. «Библиотека семинарии, – вспоминал Богданович, – давала много книг для меня новых: и по беллетристике, и научных, я их усердно читал, как и книги, которые находил у преподавателей, вроде сочинений Шекспира, Гете, Шиллера, Байрона, Гейне, которых не было в семинарской библиотеке. Как раз в это время молодой предприимчивый еврей открыл в Несвиже букинистическую лавку, которая служила библиотекой для чтения. Это разнообразило состав доступной литературы, а затем у него в квартире при той же лавочке были книги из числа изъятых из школьных и публичных библиотек, как сочинения Чернышевского, Добролюбова, Писарева, Щелгунова, которые он выдавал «из-под полы» людям надежным, в том числе и мне». Адам Богданович в своих воспоминаниях писал, что в юности он "впервые познакомился с Мицкевичем и Сырокомлей и был ими очарован как поэтами родной земли.
Во время учебы в Несвижской семинарии Адам Богданович начал собирать фольклорно-этнографический материал, часть которого вошла в книгу П.В. Шейна «Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края». Тогда же в семинарии, появились его первые статьи о проблемах народного образования.
Поздней, в автобиографии Адам Егорович напишет: «Несвижская учительская семинария, если не считать народного училища, единственная школа, которую я окончил. Впрочем, состоя и в этой школе, я больше учился, чем меня учили. Своим образованием я обязан почти исключительно самому себе и книге. Учился я всю жизнь, - работал и учился, учил других и учился сам. Моей целью было усвоить из каждой науки самое важное и существенное. Но всего более в круг моего изучения входили философия и круг наук гуманитарных. В этом моя сила - и моя слабость: сколько я выигрывал в широте словаря, столько же проигрывал в глубине и основательности. Чтобы не зависеть исключительно от русской литературы оригинальной и переводной, я еще в молодости самостоятельно принялся за изучение иностранных языков. Я обучался польскому, французскому, латинскому, греческому и древне-еврейскому языкам.”
Весной 1882 года А.Е. Богданович успешно сдал выпускные экзамены и получил место учителя начальной школы. В августе 1882 года началась и его революционная деятельность: Адам вступил в «семинаристкий» народовольческий кружок. На протяжении трёх лет вёл пропагандистскую работу на селе.
Назначение учителем Адам Егорович получил в Игумен (Червень) и поехал туда, не дожидаясь начала занятий. Ремонтировал школу, чинил столы, парты, клеил старые учебники, обживался на новом месте, с присущей ему энергией включился в дело просвещения, стараясь применить на практике все, чему выучился в Несвижской семинарии. Он не мог предположить, что это местечко сыграет в его жизни необыкновенную роль. В Игумене ему нравилось: возвращаясь с работы, он проводил время среди родной природы, слышал народные песни, шутки, припевки...Но, главное – ученики. Адам Егорович всей душой болел за своих питомцев, старался помочь им, чем мог. Среди его любимых учеников выделялись две сестры: Маша и Саша Мякоты, дочери из многодетной семьи смотрителя игуменской уездной больницы. Кто знал тогда, что им уготована особая роль в судьбе школьного учителя и что Машенька, Мария Афанасьевна Мякота, 27 ноября 1891 г. станет матерью поэта Максима Богдановича…?
Но это уже следующая глава интереснейшей книги под названием “Жизнь и творчество Адама Богдановича”.
Если эти строки пробудили у вас интерес к судьбе неординарного человека, педагога, этнографа, фольклориста – Адама Егоровича Богдановича - мы будем рады продолжить повествование на нашем музейном уроке “Славные выпускники Несвижской учительской семинарии: А.Е.Богданович” .